не боялся задавать «глупые» вопросы, многие из которых, после тщательного обсуждения, оказывались далеко не такими «глупыми», как это казалось сначала. Вместе с тем любая физическая ошибка выяснялась и критиковалась в четкой, но не обидной форме. Решающую роль в создании такой атмосферы доброжелательности и корректности играли личные качества Мандельштама. Словами трудно передать его обаяние. Каждая встреча с ним была для нас радостью. Когда по каким-либо причинам Леонид Исаакович отсутствовал на семинаре, студенты говорили: «чай без сахара».

Обычно Л. И. Мандельштам предварял доклад кого-либо из участников семинара несколькими краткими замечаниями, а после доклада подводил итоги. Нас поражала его способность излагать самые сложные вопросы просто и, с другой стороны, умение обнаруживать сложности в простых на первый взгляд вопросах. Недаром в те годы у физиков появился термин «мандельштамовская ясность».

Когда на четвертом курсе подошла моя очередь выступать в качестве докладчика на семинаре, я лично убедился в том, какую большую работу проводили Л. И. Мандельштам и его сотрудники, готовя нас к выступлению. Сам Леонид Исаакович был блестящим лектором и докладчиком. Ученик его С. М. Рытов пишет в своих воспоминаниях: «Я много думал над тем, в чем секрет совершенно особого воздействия выступлений Л. И., того эмоционального подъема, который они всегда вызывали. Его лекции и доклады захватывали аудиторию, заставляли забывать обо всем на свете и переживать услышанное. Так бывает с лучшими произведениями театра или кино, вообще искусства. Но... «оружием» Л. И. было не краснобайство или «театральщина», а замечательное уменье поразить слушателей, задеть их за живое, зажечь интерес и заставить увидеть вопросы там, где, казалось бы, все уже ясно в силу сказанного ранее».

Я невольно, как бывший студент Леонида Исааковича, начал с характеристики Мандельштама-педагога, но это отнюдь не означает, что для него преподавание было главным делом. Правильнее будет сказать, что у него трудно было провести четкую границу между исследовательской деятельностью и преподаванием.

МАНДЕЛЬШТАМ - УЧЕНЫЙ

В 1929 году Л. И. Мандельштам был избран действительным членом Академии наук. Выдающийся ученый, он создал одну из самых крупных советских научных школ в области физики. Его ученики - академики А. А. Андронов, М. А. Леонтович, и И. Е. Тамм, член-корреспондент С. М. Рытов, профессора Г. С. Горелик, А. А. Витт, С. Э. Хайкин, С. П. Стрелков. Его близкий сотрудник - академик Г. С. Лаидсберг. Нельзя не упомянуть и о близком друге Леонида Исааковича, академике Николае Дмитриевиче Папалекси, с которым он работал совместно 45 лет. Все это - крупные имена в науке. Сейчас успешно работают научные «внуки» и «правнуки» Л. И. Мандельштама.

Для того чтобы было понятно, как складывался круг научных интересов Леонида Исааковича, нужно привести некоторые краткие биографические данные. Окончив в 1897 году гимназию (с медалью), Л. И. Мандельштам поступил на математическое отделение физико-математического факультета Новороссийского университета. Однако в 1899 году в связи со студенческими беспорядками он был исключен из университета и уехал за границу, в Страсбург, где поступил на физико-математический факультет университета. Кафедру физики в этом университете занимал выдающийся ученый Ф. Браун, получивший в 1909 году Нобелевскую премию за работы по радиотелеграфии. Он же был директором образцового для того времени физического института в Страсбурге.

Браун очень скоро оценил исключительные способности Л. И. Мандельштама и привлек его к научной работе в области физики электромагнитных колебаний. Первая научная статья Леонида Исааковича была посвящена определению времени затухания колебаний в контуре.

После окончания университета Мандельштам в качестве ассистента Ф. Брауна продолжал активную исследовательскую работу, совмещая ее с участием в заводских испытаниях новой радиоаппаратуры. В этот период Л. И. Мандельштам сделал свое первое (из 60!) изобретение, позволившее существенно повысить чувствительность приемной радиоаппаратуры.

Характерно, что изобретение, имевшее большую практическую ценность, было сделано на основе проведенного им теоретического анализа.

Всю последующую жизнь Л. И. Мандельштам занимался главным образом физикой и техникой колебаний и волн самой различной природы, поразительно сочетая творческую деятельность в столь разнородных областях, как проблемы теоретической физики, тонкости физического эксперимента и решение конкретных инженерных задач. А. А. Андронов в докладе, посвященном первой годовщине со дня смерти Л. И. Мандельштама, очень правильно сказал: «...в наше время резкого деления физиков на теоретиков и экспериментаторов, на «чистых» физиков и «технических» физиков, Л. И. - одновременно теоретик и экспериментатор, «чистый» физик и «технический» физик». К этим словам хочется добавить, что Леонид Исаакович умел ценить творческое начало в любой, даже очень далекой от науки и искусства области. Помню, с каким восхищением он говорил об изобретении застежки «молния», в то время - новинки, и интересовался, кто сделал это остроумное изобретение.

К страсбургскому периоду относится также полемика Л. И. Мандельштама со знаменитым уже в то время физиком, родоначальником квантовой теории Максом Планком. Мандельштам, несмотря на прирожденную скромность и мягкость характера, твердо стоял на том, что у Планка в работе, посвященной волновой теории распространения света в прозрачных средах, есть принципиальная ошибка. После длительной полемики Планк признал правоту Мандельштама. Этот эпизод интересен еще и тем, что здесь проявилась способность Леонида Исааковича находить аналогию между явлениями в далеких друг от друга областях физики. В споре с Планком, судя по всему, Мандельштам использовал аналогию между соседними атомами среды с колеблющимися в них электронами и близко расположенными работающими радиоантеннами.

В те же годы Л. И. Мандельштам начал цикл работ по молекулярному рассеянию света.

Каждый знает, что в мутной среде, будь то туман или молочное стекло, свет рассеивается. Причиной рассеяния является оптическая неоднородность среды,